ОТ ПЕРВОГО ЛИЦА: Елена Б. и полное изменение жизни после долгих трудных лет. Очень откровенные истории героинь проекта "Каникулы победителей"
"Каникулы победителей". Десять женщин провели десять дней в семейном реабилитационном лагере в Грузии в марте 2018 г. Их интервью поражают искренностью, честностью, смелостью и заставляют поверить в то, что невозможного не существует.
ЕЛЕНА Б. 40 лет, Брянск. Диагноз был поставлен в 33 г. На март 2018 года в ремиссии 7 лет.
Чем гордится из случившегося в 2017 г.:
Сын признал отчима своим отцом.
О благодарности
Я безумно благодарна этому заболеванию, это первое, с чего бы я хотела начать. Потому что это была возможность остановиться, посмотреть на свою жизнь, на себя другими глазами. Возможность изменить в себе что-то, в своей обычной жизни. Хотя все это действительно очень тяжело.
Про историю болезней в семье
У меня у мамы онкология была. К тому моменту, когда это случилось со мной, мама уже 10 лет болела. Первая операция у нее была в 40 лет. Операцию сделали безобразно, она очень тяжело это перенесла. Это все было на моих глазах, и я видела, как это было тяжело - и химия, и лучевая, и отеки.
Врачи давали ей года 3: «Все запущено, года 3 если проживете, то хорошо». Но мама живет до сих пор.
Через 10 лет ослеп мой отец, и мама так сильно переживала, что у нее случился рецидив рака.
Отец учился жить в этом новом состоянии, и мы все учились жить с этим, когда он абсолютно слепой.
Маму снова прооперировали, и все это повторилось заново. Одновременно с этим я забеременела, а я не могла очень долго забеременеть. Радость от этого события, которое должно было произойти через 9 месяцев в нашей общей жизни, помогла нашей семье справиться. Мама нашла в себе силы справиться с болезнью второй раз. Папа постарался научиться жить со слепотой, принять то, что произошло.
Когда онкология случилась со мной, я уже не боялась. Я знала, что это тяжело, и знала, что с этим можно справиться. Я понимала, что в любом случае надо идти вперед, не опускать руки, главное – это позитивный настрой, потому что без этого не справиться.
Про собственный диагноз
Узнала я об этом, потому что мне было плохо в течение года. Температура держалась, я сдавала анализы, и говорили, что в результатах все прекрасно. Ничего найти не могли.
Я почувствовала, что мне нужно съездить по монастырям, просто появилось желание это сделать. Съездила в три монастыря, очень сильные, увидела табличку в Орловской области с надписью «Спас Чекряк». Я вообще не знала, что это такое, просто табличка и дорога в никуда, поле с двух сторон. Когда мы туда приехали, там оказался святой источник и дом, где святой жил и молился. Была золотая осень, мне только исполнилось 33. Я сидела там одна, и мне, почему то, захотелось обратиться к богу, попросить его помощи, или послать знак – идти ли мне, окунаться ли в этот источник? Было очень холодно, не хотелось это делать. Потом я подумала: зачем я задаюсь такими вопросами, если я уже сюда, в такую даль, приехала, если что-то меня сюда привело? Я уже здесь, какие ответы еще нужны? Просто надо взять и сделать это.
А на следующий день я обнаружила у себя в груди шарик. Опухоль вышла наружу. Дальнейшая диагностика была очень быстрой. В течение полдня меня продиагностировали, сразу взяли пункцию, сказали: «Ну, молодая, жалко, но что делать, будем резать». Но я-то уже знала, как умеет резать этот врач, как «красиво» все получается, ведь он два раза оперировал мою маму. И я совершенно точно не хотела оперироваться у него.
Про лечение
Я безумно благодарна, что у меня есть замечательные друзья. У меня не было денег на платную операцию, потому что на тот момент я уже ушла от мужа, жила с мамой и папой в однокомнатной квартире. Слепой отец, мама после операции, я с ребенком.
Мои друзья собрали мне деньги, купили билеты, сказали: «Езжай в Израиль, всё, это даже не обсуждается». В Израиле мне повторно сделали все анализы, диагноз подтвердился, и меня буквально за один день прооперировали. Операцию делал доктор по фамилии Папо (прим. Моше Папо, онкохирург). Когда я стала расспрашивать про доктора, врачи и медсестры мне сказали: «Папо! Да с сиськами – это лучше, чем родная мама. Он их так любит, что сделает все очень красиво, не переживайте!»
И сделали все очень аккуратно, грудь сохранили. После этого была и химиотерапия, и лучевая. В течение года я все это проходила и восстанавливалась. На третий день после операции встала – надо идти гулять, потому что маленький сын, он тогда не понимал ничего, скакал – «Мама, пойдем на улицу». Я сама занималась ребенком всё лечение, проходила это сама.
Про родных
Мама моя ничего не знала. О своей болезни я никому из родственников не сказала. Я знала, что, если я сейчас скажу, мама может не пережить. Ведь она сама прошла все это, и у нее будет вопрос – «как же это так, что еще и дочь должна то же самое пройти?»
Я сказала, что уезжаю в командировку на полтора месяца в Астрахань, и обещала привезти рыбу. Прилетела рано утром, в половине пятого, без рыбы. Мама плакала уже, она чувствовала, как любая мать, что ей что-то недоговаривали. Она сказала: «Я знала, что-то не так, как ты могла, почему мне не сказала?». Я говорю: «Сейчас ты уже знаешь, что все хорошо, дальше мы будем уже с этим справляться. Ты уже видишь меня, и ты уже спокойна».
Про желание забыть
Не помню, какая была химия. Когда я все это пережила, я это перешагнула, дверь закрыла и старалась не вспоминать. Не хотела идти в клуб «Женское здоровье». Сколько меня ни звали, я очень долго не шла. Брыкалась: «Не хочу проживать это еще раз. Я справилась с этим, и лучше идти дальше, не вспоминать об этом». В последнее время что-то изменилось. Может, прошло какое-то время. Может, я сама поменялась, потому что очень серьезные изменения произошли с тех пор.
Про изменения в жизни после болезни
Те люди, которые должны были остаться в моей жизни, остались. Очень многие как будто сыграли свою роль и отошли в сторону. Сменилось почти все окружение. Поменялось отношение к работе, отношение к жизни.
Я была главным бухгалтером, экономистом. В какой-то момент я шагнула в никуда. Разрешила вселенной помочь мне в этом мире. Я не знала, откуда будут приходить деньги. Мой друг сказал мне в тот момент: почему я думаю, что для того, чтобы у меня что-то было, я должна это ЗАРАБОТАТЬ? Почему я не позволяю себе мысль, что я могу это ПОЛУЧИТЬ и ПРИНЯТЬ? Я об этом задумалась и, действительно, поняла, что, если просишь на хлеб, то у тебя только хлеб и будет. Бери масштабнее, позволь себе жить, позволь себе мечтать. Мне было страшно, но я позволила.
С тех пор, за это время, мы построили большой дом за городом, я купила трехкомнатную квартиру, машину, я никому ничего не должна. Я просто беру подработки, которые мне предлагают, участвую в проектах, запланировать появление которых было заранее невозможно.
Про историю любви
В моей жизни появился мужчина. Я всегда с головой падала в любовь, отдавалась целиком и полностью, а тут появился такой, с которым я чувства не включала. Потом этот человек своими поступками, своим отношением меня растопил, я начала оттаивать. Сейчас я понимаю, что это, наверное, одни из лучших отношений, когда это не просто страсть.
Он появился после онкологии, у меня только стали расти волосы, я была полу-лысая. Пошли с сестрой в кафе, она говорила там со знакомой по работе, а я пошла танцевать. Подошел молодой человек, мы не знакомились, просто дурачились и танцевали вдвоем. Поймали одну волну, и нам было хорошо. Уходя, он попросил номер телефона. Позвонил мне на следующий день. Потом месяца два не звонил, а я и вспоминать не вспоминала. Потом позвонил и сказал: «А поехали в Крым». Я сказала – «Здравствуйте, я даже не помню, как ты выглядишь, а сейчас все брошу, и поеду с тобой в Крым».
Он сказал: «Хорошо, наверное, я тебе мало времени дал, но в Карелию мы поедем обязательно». И через два месяца мы с ним поехали в Карелию. Когда он стал открываться, ему стало самому страшно. В процессе общения друг с другом мы стали меняться оба и открываться. Мы стали ездить на всякие практики. Я занялась йогой – он за мной. В дальнейшем, что бы мы ни делали, мы стараемся делать это вместе.
Про то, как сын обрел папу
Мы прожили вместе два года. Решили съездить в Крым, чтобы было путешествие с испытаниями, с какими-то новыми чувствами. Хотели открыть ребенку другую сторону мира и нашей страны. И в этом путешествии всех настолько, наверное, переполняли эмоции и чувства, было такое состояние радости, объединения и счастья, что, неожиданно для меня, в какой-то вечер, сын подошел и поговорил со мной о том, что он хотел бы, чтобы С. был его папой. А тот ответил, что для него это большая честь – стать членом семьи, и что мой сын его принял.
Про жизнь в ремиссии
Не надо бояться, надо идти вперед, учиться открываться, учиться доверять.
Я часто вижу среди женщин и девушек, которые перенесли рак, очень много озлобления, они не перестают задавать себе вопросы типа: «За что это мне? Почему это со мной?» Они не хотят ничего слышать, тяжелы на подъем, у них очень пессимистичное настроение.
Мама моя боится до сих пор, ведь у нее умерли от рака и папа, и мама. Мы после ее рецидива купили ей маленький домик в лесу, в котором раньше жила бабушка-травница, и вся деревня ходила к ней, молилась о дожде (деревня Засухино называлась). Мама, когда пришла туда, сказала: «Я знаю, что мне здесь будет хорошо». Она год спала там на раскладушке на улице – набиралась силы, дышала, выдыхала свою химию. Сказала, что это будет место ее силы.
Говорят, нельзя баню, и нельзя солнце. Мы не ездим на отдых, когда жарко. А ездим в конце мая – в начале июня, море прохладное, не бегаем по солнцу, дышим свежим воздухом, ходим в горы. То есть, можно отдыхать и жить дальше, просто не испытывая судьбу.
Я окунаюсь в прорубь, купаюсь в холодной воде. Последние два года стала ходить в баню, мы построили ее. Да, нельзя, но, если об этом думать, каким-то пунктиком держать в голове, ничего хорошего из этого не выйдет. Для меня один день в неделю – это день бани. Это один день моей жизни, как я могу его выкинуть. Зачем?
